hypermozek | Jan. 9th, 2012

Вот читаю, попадающиеся во фпендлентах посты, то одного, то другого "племенного революционэра", и почему-то (кто бы мог подумать) испытываю ощущение, что все это уже было описано...

Кстати вот одно из описаний, данное в "Двенадцати стульях" Ильфа и Петрова

Вдруг Остап, не договорив, бросился за каким-то гражданином, шагов через десять настиг его и стал оживленно с ним беседовать.
     Потом быстро вернулся и ткнул Ипполита Матвеевича пальцем в бок.
     -- Знаете, кто это? -- шепнул он быстро.-- Это "Одесская бубличная артель-Московские баранки", гражданин Кислярский. Идем к нему. Сейчас вы снова, как это ни парадоксально, гигант мысли и отец русской демократии. Не забывайте надувать щеки и шевелить усами. Они, кстати, уже порядочно отросли. Ах, черт возьми! Какой случай! Фортуна! Если я его сейчас не вскрою на пятьсот рублей, плюньте мне в глаза! Идем! Идем!
     Действительно, в некотором отдалении от концессионеров стоял молочно-голубой от страха Кислярский в чесучовом костюме и канотье.
     -- Вы, кажется, знакомы,-- сказал Остап шепотом,-вот особа, приближенная к императору, гигант мысли и отец русской демократии. Не обращайте внимания на его костюм. Это для конспирации. Везите нас куда-нибудь немедленно. Нам нужно поговорить.
     Кислярский, приехавший на Кавказ, чтобы отдохнуть от старгородских потрясений, был совершенно подавлен. Мурлыча какую-то чепуху о застое в бараночно-бубличном деле, Кислярский посадил страшных знакомцев в экипаж с посеребренными спицами и подножкой и повез их к горе Давида. На вершину этой ресторанной горы поднялись по канатной железной дороге. Тифлис в тысячах огней медленно уползал в преисподнюю. Заговорщики поднимались прямо к звездам
     Ресторанные столы были расставлены на траве Глухо бубнил кавказский оркестр, и маленькая девочка, под счастливыми взглядами родителей, по собственному почину танцевала между столиками лезгинку.
     -- Прикажите чего-нибудь подать,-- втолковывал Бендер.
     По приказу опытного Кислярского были поданы вино, зелень и соленый грузинский сыр.
     -- И поесть чего-нибудь,-- сказал Остап.-- Если бы вы знали, дорогой господин Кислярский, что нам пришлось перенести с Ипполитом Матвеевичем, вы бы подивились нашему мужеству.
     "Опять! -- с отчаянием подумал Кислярский.Опять начинаются мои мученья. И почему я не поехал в Крым? Я же ясно хотел ехать в Крым! И Генриетта советовала!"
     Но он безропотно заказал два шашлыка и повернул к Остапу свое услужливое лицо.
     -- Так вот,-сказал Остап, оглядываясь по сторонам и понижая голос,-в двух словах. За нами следят уже два месяца, и, вероятно, завтра на конспиративной квартире нас будет ждать засада. Придется отстреливаться,
     У Кислярского посеребрились щеки.
     -- Мы рады,-- продолжал Остап,-- встретить в этой тревожной обстановке преданного борца за родину.
     -- Гм... да!-гордо процедил Ипполит Матвеевич, вспоминая, с каким голодным пылом он танцевал лезгинку невдалеке от Сиони.
     -- Да,-шептал Остап.-Мы надеемся с вашей помощью поразить врага. Я дам вам парабеллум.
     -- Не надо,-твердо сказал Кислярский. В следующую минуту выяснилось, что председатель биржевого комитета не имеет возможности принять участие в завтрашней битве. Он очень сожалеет, но не может. Он не знаком с военным делом. Потому-то его и выбрали председателем биржевого комитета. Он в полном отчаянии, но для спасения жизни отца русской демократии (сам он старый октябрист) готов оказать возможную финансовую помощь.
     -- Вы верный друг отечества!-- торжественно сказал Остап, запивая пахучий шашлык сладеньким кипиани.-- Пятьсот рублей могут спасти гиганта мысли.
     -- Скажите,-спросил Кислярский жалобно,-а двести рублей не могут спасти гиганта мысли?
     Остап не выдержал и под столом восторженно пнул Ипполита Матвеевича ногой.
     -- Я думаю,--сказал Ипполит Матвеевич,-что торг здесь неуместен!
     Он сейчас же получил пинок в ляжку, что означало:
     "Браво, Киса, браво, что значит школа!" Кислярский первый раз в жизни услышал голос гиганта мысли. Он так поразился этому обстоятельству, что немедленно передал Остапу пятьсот рублей. Затем он уплатил по счету и, оставив друзей за столиком, удалился по причине головной боли.

Уже написав этот пост и собираясь подобрать к нему картинку, я наткнулся на следующее

Митинг 24 декабря: “ Скажите, а 200 рублей не спасут отца русской демократии?”

Средства на проведение митинга 24 декабря на проспекте Сахарова в Москве решено собирать в интернете. Организаторы попросили журналиста и гражданскую активистку Ольгу Романову стать «кошельком» акции.